Клайв Стейплз Льюис - «И снова Бард…» К 400-летию со дня смерти Шекспира
А. К. Мы делаем режиссерскую версию, ориентируемся на постановку Грегори Дорана, она у него перенесена в условную современность, а у Лозинского текст звучит несколько старомодно — вряд ли его произносили бы актеры Королевской шекспировской труппы. И у Пастернака очень театральный перевод. Поэтому и в фильме Козинцева он звучит очень естественно.
«ИЛ». То есть вы произвели расшифровку не только спектакля, но и фильма Козинцева?
А. К. Да, а также нескольких британских документальных фильмов про «Гамлета» — так что опыт у нас огромный.
В итоге мы работали над текстом более полугода: подбирали варианты, добивались максимально живого звучания. Плюс собирали комментарии, чтобы подготовить двуязычный комментарий. Например, комментарии Джонатана Бейта переводили на русский, а русские комментарии, скажем, Александра Аникста, переводили на английский.
Мы брали все, что нам казалось интересным. Например, английские комментаторы «Гамлета» обычно обращают внимание на разницу между текстами в первых двух кварто и в Первом фолио. Многое из узнанного стало для нас настоящим открытием и, думаю, станет и для наших читателей. Например, в Первом кварто у могильщика нет реплики, а ведь из нее обычно делается вывод о возрасте Гамлета, а значит, его точный возраст остается неизвестен.
«ИЛ». Но ведь текст Первого кварто сильно поврежден.
А. К. Тем не менее Грегори Доран использовал и его. Вообще Доран произвел титаническую работу над текстом Шекспира, очень многое сократил и изменил. Например, в соответствии с Первым кварто, перенес монолог «Быть или не быть» из третьего акта во второй. И, как он позднее рассказывал в своих интервью о «Гамлете», в результате сразу же выстроилась логика спектакля, логика поведения персонажа. Тем самым он, во-первых, развел два больших монолога: «Один я наконец-то» в конце второго акта, по его словам, буквально наступает на пятки «Быть или не быть» в начале третьего, а во-вторых, устранил противоречие в поведении главного героя, который только что принял решение действовать, кричал «Зрелище — петля, чтоб заарканить совесть короля», а потом опять впадает в какое-то уныние… А у Дорана в конце первого акта, после встречи с Призраком, Гамлет ведет себя неадекватно. Потом, в начале второго акта, мы его какое-то время не видим, только слышим из уст Офелии, что с Гамлетом случилось что-то страшное, и тут он выходит и произносит монолог «Быть или не быть», и все очень логично.
У Дорана эта сцена еще и подчеркнута с помощью костюмов: у него «Гамлет» помещен в рамки условной современности, это условный сегодняшний королевский двор, поэтому Гамлет там — молодой английский аристократ, студент престижного университета, затянутый в костюм, с зализанными волосами, весь очень такой posh, как говорят англичане, и ведет себя соответствующе. И вот после потрясения от встречи в Призраком он выходит на сияющие полы этого дворца, где тоже все очень posh, где всюду камеры слежения, — выходит босиком, в драных джинсах, старой футболке и лохматый.
«ИЛ». Что ж, с режиссерской версией не поспоришь, хотя, может, и не случайно во Втором кварто и Первом фолио монолог «Быть или не быть» стоит в начале третьего акта — это делает роль Гамлета не такой прямолинейной, все-таки Гамлет — это очень сложный характер. Но, как по-вашему, ориентация на режиссерскую версию, которой вы придерживаетесь, добавляет что-то к нашему пониманию Шекспира? Иными словами, вот так буквально следуя за Грегори Дораном, вы хотите представить своему читателю именно режиссера или вы думаете, что таким образом можно что-то новое сказать и о Шекспире?
А. К. Когда мы делали «Ричарда II», мы прежде всего хотели представить читателю Дорана. Мы даже написали ему восторженное посвящение. Это был неожиданный Шекспир, которого мы раньше никогда не видели, и нам хотелось передать на бумаге, насколько живым может быть «Ричард II», если за него берется Доран. Работая над «Гамлетом», мы больше углубились в шекспироведение, в вопросы текста, в комментарии, в театральную кухню. Мы не ставили перед собой никаких глобальных задач, но само собой так получилось, что вторая наша книга вышла иной. Знаете, это как в калейдоскопе, когда поворачиваешь трубу, и каждый раз из тех же стеклышек складывается новый узор. Вот и наш «Гамлет» — такой калейдоскоп. Это даже не дорановский калейдоскоп, это книга, которая позволяет по-новому посмотреть на хорошо всем нам знакомого Гамлета. Очень хочется дать читателю возможность взглянуть на эту пьесу другими глазами. Мы собрали большое количество комментариев, даем отсылки к каким-то другим, в том числе российским, постановкам, перечисляем варианты кварто и фолио, указываем разницу между ними, входим в тонкости перевода. Поэтому это такой калейдоскоп, в котором мы вслед за Дораном переставляем монолог «Быть или не быть» и специально заостряем на этом внимание: читатель, отметь для себя, что монолог переставлен и переставлен Дораном по такой-то причине, а в фолио он стоял на другом месте — наверное, по такой-то. Поэтому, читая нашу книгу вместе с комментариями, предисловием и прочим, читатель, возможно, сам захочет крутить этот калейдоскоп. Так что наше издание — это уже не просто омаж Грегори Дорану и Королевской шекспировской труппе, а еще и попытка посмотреть на Шекспира под необычным углом зрения.
«ИЛ». А как читатель может получить вашу книгу? Вы собираете деньги по подписке?
А. К. Да. Когда мы задумали сделать «Ричарда II», то через соцсети пригласили всех желающих скидываться, нам необходимы были деньги на верстальщика, потому что бесплатного верстальщика не нашлось. И потом еще раз начали скидываться, когда поняли, какой у нас будет объем, сколько надо экземпляров и так далее. Мы всё посчитали, разделили на всех, определили себестоимость каждой книжки и сказали: «С вас по 1300 рублей». И собирали эти деньги в два этапа, потому что сперва мы выпустили один тираж, но после того, как я получила десятки писем с просьбой напечатать еще, нам пришлось делать второй. Тираж — это громко сказано, там всего 130 экземпляров, но мы собирали на них деньги, и все прошло успешно, только растянулось месяцев на пять, или даже больше.
С «Гамлетом» у нас сроки более сжатые. Но зато на «Ричарде» мы отработали всякие технические детали и уже заранее понимали, например, какой будет формат — потому что, раз мы делаем серию, книги должны быть одного формата и на одинаковой бумаге. Далее, оценив объем комментариев, мы где-то к середине лета поняли, что придется делать два тома, и в этом тоже будет определенный налет театральности, потому что мы прерываем первый том на том месте, где Доран делает антракт, и делает очень оригинально, я даже не буду рассказывать, где именно.
В общем, мы оценили себестоимость и поняли, что она стала огромной. Печать сейчас стоит очень дорого, вообще все подорожало. Поэтому мы решили собирать деньги методом краудфандинга на сайте Planeta.ru. Себестоимость книжки, которую мы выставили по две тысячи рублей, чтобы не разорить наших читателей, на самом деле, составила более 4000 рублей с учетом комиссии «Планеты», с учетом очень дорогой сейчас отправки за границу и других расходов. В итоге нам все же удалось собрать почти полмиллиона рублей и напечатать 145 экземпляров, благодаря энтузиазму поклонников у нас даже появилось нечто вроде маленького фан-клуба.
«ИЛ» А почему вы не организуете НКО, чтобы получить помощь от Британского совета, например?
А. К. Ну, во-первых, вы видите, что сейчас происходит с НКО и под какое количество проверок они попадают, особенно если деньги нам будет давать Британский совет. А во-вторых, все равно нам тогда надо будет вести бухгалтерию — то есть появится какая-то дополнительная организационная работа. А у нас, вообще-то, у каждого восьмичасовой рабочий день в своей компании, где мы зарабатываем деньги на жизнь. Так что это просто физически невозможно. У меня после восьмичасового рабочего дня остается еще часов шесть или восемь на книжку, из которых три уходят на переписку со всякими людьми, которым я пишу буквально «Поддержите нас, пожалуйста», а еще три часа нужно заниматься текстом. Поэтому я сейчас и подумать не могу о том, чтобы создать официальную организацию, хотя это в чем-то и облегчило бы нам жизнь. Может быть, когда-нибудь потом.
«ИЛ». Планируете ли вы продолжать вашу, как вы сказали, серию? И какая пьеса будет следующей?
А. К. Если заглядывать в будущее, то мне хотелось бы продолжать делать режиссерские версии. Если брать того же Дорана, то у него есть и другие прекрасные спектакли: «Макбет», «Отелло», которые тоже собрали много премий и тоже строятся на особенной работе с текстом.
Но, возможно, мы изменим Дорану. Есть такой не театральный режиссер, телесценарист и драматург Рассел Ти Дэвис, который сейчас снимает адаптацию «Сна в летнюю ночь» для Би-би-си, ее будут показывать в апреле следующего года. Мы очень ждем этого — Рассел Ти Дэвис тоже отличается великой любовью к Шекспиру, у него очень острое чувство драматизма, и мы, возможно, возьмемся за его «Сон в летнюю ночь». Может быть, нам просто хочется комедии, потому что брать, скажем, «Макбета» после «Гамлета» — это умереть под грузом ответственности. Поэтому нам хочется чего-то полегче. Но то, что третья книжка в серии будет, я очень и очень надеюсь.
